Бобровый учет: Митины и Санкины

13:06 27.11.2020 | НАУКА И ТЕХНОЛОГИИ

Про старицу еще говорят – «отмершее русло». Если считать мерой жизненности скорость течения воды, то да. Жизнь – движение, так говорят. Застой – смерть. Умирают быстрые струи, перемывающие речной песок, останавливается вода, но не жизнь.

Если считать мерой жизненности скорость течения воды, то да. Жизнь – движение, так говорят. Застой – смерть. Умирают быстрые струи, перемывающие речной песок, останавливается вода, но не жизнь.

Наконец-то ничего не мешает накоплению питательного ила, и в водоеме, утратившем проточность, пускаются в рост водные травы. Прорастают рдесты, появляются из-под воды листья кубышки и кувшинки, раскрываются розетки чилима с листочками, похожими на березовые, и страшными рогатыми плодами.

Отмершее русло наполнится жизнью такой густой, что реке и не снилась. Зеленый ковер сальвинии на воде, синие крылышки стрекоз, веселые лягушата.

Если спросить у среднестатистического бобра – «Что лучше, старица или река?», то бобр ответит: «Конечно, старица». Сейчас, когда бобров стало много, у них нет выбора, и новые семьи занимают любое свободное место, лишь бы было хоть немного воды.

Но, когда бобры только начали заселять Окский заповедник, на их выбор местообитаний никто не давил. Вдоволь наплававшись по руслу Пры, они останавливались в тихих гаванях «лук» и «глушиц», чтобы основать там поселения на многие десятилетия.

Санкина лука – первая старица Пры, в 1945 году самостоятельно (без вмешательства ученых) выбранная молодыми бобрами, родившимися в заповеднике от воронежских эмигрантов. Это был хороший выбор.

Мне нравится Санкина лука своей надежной глубиной, обилием водных трав, высокими крепкими берегами, поросшими дубовым лесом, и незаливаемым в половодье бугром. То же самое понравилось и бобрам. Особенно – бугор.

Сколько я знаю Санкину луку, столько удивляюсь и радуюсь местным бобрам. Каждый год в большой и, вероятно, дружной семье родится молодняк (мы это определяем по размеру отпечатков зубов на погрызах). Каждую осень бобры собирают впечатляющих размеров веточный запас (заготовку) на зиму.

Ивняк грызут, валят березы на острове, но умеренно, потому что много еды можно найти и в самом озере – толстые, с руку, корневища кубышки и кувшинки. Сколько ни съешь, еда нарастает вновь.

Зимой здешние бобры (я называю их Санкины) на поверхность льда и снега зазря не вылезают, степенно сидят в глубокой добротной норе до середины марта.

Во всем сопутствует этой бобровой династии благополучие. Даже весеннее половодье не застигнет их врасплох – ведь у них есть бугор, который даст прибежище, когда вода затопит норы. Не всем так везет.

Вот, например, соседи Санкиных бобров, бобры из Митиной старицы, такой же подковой раскинувшейся на другом берегу реки. Между территориями двух семей проходит граница по речному руслу.

Эту границу надо постоянно охранять, надо поддерживать пограничные знаки, поэтому берега реки благоухают бобровой струей от многочисленных запаховых меток.

Возможно, Митины бобры полагают, что Санкины хотят покуситься на их территорию. Если так, то они выдают желаемое за действительное. Попробуем увидеть заселенную бобрами пойму как город: Санкина лука будет чем-то вроде добротного дома сталинской застройки в центре, а Митина старица – ветхой «деревяшкой» на окраине, без удобств.

А главное удобство – это бугор. Отхватил бугор, незаливаемый в половодье, – обеспечил свою семью комфортными веснами. Обезопасил супругу на время беременности и родов; и малых (с человеческую ладонь) детушек. Сохранил бобровое свое достоинство.

Выходя из берегов, река стирает границы: Санкина лука и Митина старица становятся одним большим водоемом. В апреле мы с Алексеем обследуем бобровые поселения с моторной лодки и много раз бывали в этих краях по разливу.

Видели и Митиных бобров, рядком сидящих на плавающем бревне, специально так подгрызенном, чтобы удобно было восседать, как на лавочке. Зябким и хмурым апрельским днем их бревно окатило волной, идущей от нашей лодки.

Простите, бобры! Они пытались спать, прижавшись друг к другу, подогнув под себя хвосты. Один из них казался толстым, как шар, и облезлым. Леша успел их сфотографировать, и уже дома, рассмотрев фотографию, мы поняли, что это бобриха на сносях.

Позже пытались найти ее родильное убежище, но вода слегка упала и ивняки покрылись зеленой дымкой, хоть и легкой, но затрудняющей поиски. Только многочисленные обгрызенные ветки говорили о том, что бобры еще держались здесь.

А Санкиных бобров сколько бы мы ни искали по половодью – так ни разу и не нашли. Потому что у них есть незаливаемый бугор, бугор весенней бобровой мечты.

На нем можно выстроить временную хатку или выкопать нору, гнездовая камера у которой будет выше уровня воды. Скрыть свою хрупкую весеннюю жизнь от посторонних глаз, в том числе и наших.

Панкова Надежда Леонидовна, старший научный сотрудник, кандидат биологических наук
Фотографии автора и А. Б. Панкова

Источник: Обзоры "Рязань Вести"

Просмотров: 6671

Версия для печати